01	Piece of my Heart	Big Brother & The Holding Company					04:14
	02	Summertime	Big Brother & The Holding Company		(ASCAP)			04:02
	03	Try (just a little bit harder)	Kozmic Blues Band					03:57
	04	Cry Baby	Full Tilt Boogie					04:00
	05	Me and Bobby McBee	Full Tilt Boogie					04:34
	06	Down on me	Big Brother & The Holding Company					03:09
	07	Get it while you can	Full Tilt Boogie					03:27
	08	Bye,Bye Baby	Big Brother & The Holding Company		ASCAP			02:37
	09	Move over	Full Tilt Boogie		ASCAP			03:44
	10	Ball and chain	Full Tilt Boogie					07:59

Они говорят, что губы ее Стали сегодня как ртуть, Что она ушла чересчур далеко, Что ее уже не вернуть, Hо есть ли средь нас хотя бы один, Кто мог бы пройти ее путь, Или сказать, чем мы обязаны ей?
"Держаться корней", АКВАРИУМ

Стеная и вопя блюз с потрясающей чувственностью и невообразимой эмоциональностью, что было всегда под силу только негритянским исполнителям, эта легендарная женщина обратила в свою веру миллионы энтузиастов "но-вого рока". JANIS LYN JOPLIN - единственная представительница женского рока. которая смогла не только конкурировать с такими "мужскими командами", как The Beatles и The Rolling Stones по популярности, но и добиться такого же бешеного поклонения. Она - единственная из белых, жалеющая, что не родилась чернокожей. Страшная в своем вокальном самоубийстве, она то мечется как оглашенная по сцене, молотя воздух своими жердеобразнымн руками, словно обезумевшая ветряная мельница, то выдавливает звуки с последними порциями воздуха из своих легких, совершая конвульсивные, будто бы предсмертные движения, яростно крича в микрофон: "Скажи мне, что я хороша!". Все это приводит публику в экстаз, и в результате каждый, присутствующий на представлении, начинает скандировать: "Мы хотим тебя, Дженис!" Создается впечатление, что она занимается любовью с целым залом...
Среди американских рок-исполнителей по важности она сродни только Бобу Дилану, являясь творцом н воплощением истории и мифологии поколения "бурных шестидесятых". Hо если Дилан был проницательным и мудрым Высшим Разумом, то Джоплнн пред-ставляла Саму Душу этого поколения.

"Взбесившаяся оса", как назвал ее журнал "Hьюсуик", родилась 19 января 1943 года в Порт-Артуре, штат Техас. Этот небольшой городок с населением приблизительно 60.000 человек расположился на берегу Мексиканского залива и специализировался исключительно на промышленной очистке и переработке нефтяных продуктов. Мира Фридман-подруга Дженнс и, пожалуй, лучший ее биограф, описала эту местность, как "плато посредственности с подземными водами насилия". Позже сама Джоплин скажет: "Техас - отличное место для тех, кто вздумал здесь поселиться и потихоньку заниматься своим делом, но не для возмутителей спокойствия. А я всегда была именно возмутителем спокойствия".
Ее отец, дипломированный инженер Seth Joplin. работал помощником управляющего в нефтеперерабатывающей компании "Тексако", а мать Дороти имела музыкальное образование, но работала архивариусом в местном колледже, кото-рый готовил будущих бизнесменов. Кро-ме Дженнс в семье было еще двое детей - ее младшие брат Майкл и сестра Лаура.
В Порт-Артуре царила атмосфера типичной американской южной провинции. Горожане имели обыкновение бурно реагировать на любые нововведения, будь то автоматы для продажи кока-колы Или драив-ины (кинотеатры под открытым небом, где фильмы можно смотреть прямо не выходя из автомобиля. Средний "драив-ин" вмещал около 500 машин), но в то же время могли бесстрастно наблюдать за мучениями негров на пылающих кострах ККК.
О своем детстве Дженнс всегда вспоминала с горечью, ведь она была неудачником, изгоем. Маленькая, симпатичная блондиночка-ангелочек, виду которой нельзя было не умиляться, к четырнадцати годам превратилась в прыщавую толстушку с копной нечесаных волос непонятного цвета. От школьных товарищей она получила прозвище "свиное рыло". "Представляете, каково было ребенку слышать о себе такое?"- спросила она однажды.
Ее манеры и одежда были такие же отталкивающие, как и ее внешность. Она всегда выглядела необычно, по ее собственным словам, как "чокнутая".

Энергия, желание делать хоть что-нибудь переполняли четырнадцатилетнюю девочку, но кругом царили только ненависть и пустота. Дженис чувствовала себя непонятой и одинокой. "В детстве я была очень чувствительным ребенком, - вспоминала она,-на мою долю выпало слитком много страдании. Вы, наверное, знаете, как это тяжело, когда вы отличае-тесь от других детей и полны самых разно-образных желании, с которыми не знаете, что делать".
Все эти напасти и безграничная тоска постепенно накапливались в ее душе, не только раня ее, но н укрепляя веру в то, что полагаться стоит только на свои собственные силы. В детстве время кажется бес-конечным, н для Дженис все это превращалось в бесконечную пытку, в настоящий ад. Hо были в ее жизни и светлые моменты, например, отец, который в отличие от вечно занятен домашними хлопотами матери, уделял Дженис много внимания.
Отец часами мог спорить с ней об главных жизненных проблемах. Его богатый интеллект в значительной мере повлиял на формирование дочери как личности. "Мои отец был скрытым интеллектуалом. - вспоминала позже Джоплин, - думающим и любящим пого-ворить человеком. Он сыграл важную роль в моей жизни, потому что заставил меня думать о многих вещах. Именно благодаря ему я стала такой, какая я есть. Сет Джоплин действительно был интересным собеседником и библио-филом, который мог часами рассуждать на самые разные темы. В противоположность многим родителям, он ставил Книгу выше любого развлечения и вся-чески запрещал своим детям просиживать штаны у телевизора.
В 16 лет психика Дженис, не вы-держав такого прессинга со стороны внешних сил, неожиданно дала крен в худшую сторону. Любому знакомому она могла выложить вес, что о нем думает, стала дикой и необузданной. Окружающие ее возненавидели, что, с одной стороны, вызвало в ней ответную агрессивность, а с другой - обусловило еще большую закомплексованность. "Я много читала, рисовала, думала. Я не испытывала ненависти к неграм. В Порт-Артуре не было никого, кто был бы таким же, как я. Hи одного человека, с которым я могла бы поговорить, когда мне было плохо. Для всех я была просто "глупая, странная Дженис". Эти люди делали мне больно, и мне приятно вспоминать о том, что я тогда вытворя-ла, а они... да водопроводчики лучше бывают!".
Естественно, в такой обстановке взаимного непонимания и неприятия постепенно назревал конфликт. Сначала взрыв произошел внутри, в семье, а потом Джоплин бросила вызов и всему обществу. Все накопившееся вылилось в безрассудные и экспансивные вы-ходки. Попав на танцы или вечернику, она хулиганила, ругаясь, как водитель грузовика, и оскорбляла тех, кто считал, что такие манеры недостойны молодой леди. Она училась пить, петь и при-нимать наркотики. "Жители Порт-Артура думали, что я была битником, а они ненавидели битников, хотя сами их никогда и в глаза не видели".
Вскоре Дженис связалась с компанией таких же "отщепенцев", как и она, которые целыми днями тусовались в своем излюбленном кафе "Пейси", часами слушая джаз и записи фолк-музыки. Hа новый образ жизни требова-лись деньгн, и Джоплин подрабатывала то билетершей, то уборщицей, спуская все, что получала, на пиво. Ее приятели, как истинные бнтники, интересовались поэзией и живописью, пытались сочи-нять сами и, конечно же, любили шум-ные вечеринки.
Однажды ночью они отправились всей комнанией на пляж, где устроили отличный сейшен при свечах и с выпивкой. Кто-то посетовал, что не хвата-ет музыки, н Дженис предложила им спеть одну из песен с пластинки фолк-певицы Одетты, которую она недавно приобрела. Дженис попробовала сымитировать ее и сама удивилась сво-ему голосу: "Так я дебютировала с этим громадным голосищем!".
Приятели прозвали ее "настоящей певицей", и обрадованная Джоплин решила продолжать тренировать свои голос, подпевая во время прослушивания своим любимым исполнителям. Постепенно она серьезно увлеклась блюзом и умудрилась собрать большую коллекцию пластинок. Ее любимыми исполнителями были негритянский певец Ледбелли н особенно певица Бесси Смит, которая буквально покорила ее воображение н стала для Дженис кумиром. Джоплин с головой ушла и ее музыку и пыталась петь с таким же надрывом и плачем. Позже она так отзовется о Бесси Смит: "Она показала, мне воздушное пространство и научила меня, как его заполнить. Бла-годаря eй я стала петь по-настоящему".
В блюзах, в этой экспрессивной афро-музыке, она нашла средство от одиночества и отчаяния, но проблемы с взаимопониманием остались. "Своим богохульством, упрямством, непредсказуемым поведением и дикими привычками она вконец достала н учителей, н соседей". Едва закончив в мае 1960 года высшую школу имени Томаса Джефферсона, семнадцатилетняя Дженис оконча-тельно ссорится с семьей и в одном белом платье (впрочем, прихватив с собой пару джинсов) убегает из дома. "Я продала все, что только могла, даже те подарки, кото-рые мне дарила на Рождество мать. Hа-верное, я была плохой дочерью. Потом я отправилась в Хьюстон, где все потратила, всего за месяц и вернулась домой".

Произошло примирение с домашними и после летних каникул она посту-пает в LamarCollege в Бомонте (Техас), но скоро бросает учебу и начинает, скитаться по самым злачным местам штата, вроде Purple Onion Coffee Shop в Хьюстоне. Она зарабатывала себе на пропитание где придется, но больше всего ее прельщала бродячая жизнь. Любимым развлечением Дженис стали путешествия автостопом. Она успела исколесить все близлежащие штаты, добираясь даже до Hью-Йорка, пока летом 1961 года не свалилась в своем доме в Порт-Артуре с болезнью почек, вы-званной неумеренным пьянством.
После выздоровления измученные родители, которые считали Дженис "конченым человеком", оплатили ей дорогу в Лос-Анджелес, где она жила у своей тетки и работала оператором по набивке перфокарт для ЭВМ в одной телефонной компании. Работа вскоре ей надоела и она поселилась в коммуне в Венеции - одном из элитарных районов Лос-Анджелеса. Там Джоплин наконец нашла то общество, которое вело такой же беспорядочный и необузданный образ жизни, что и она. Там же Дженис начала покуривать травку. Вкусив все прелести свободной жизни и вдоволь насладившись, чувством независимости, в декабре 1961 года она вернулась в постылый Порт-Артур.
"До Калифорнии я никогда не встреча-ла парней с бородой. Я всегда верила в то, что я - единственная в мире, кто думает так, как я. Каково же было мое удивление, когда я вдруг обнаружила, что еще есть люди, похожие на меня! То были первые признаки надвигавшегося шторма, н в воздухе уже пощелкивали электрические разряды.
Дебют Дженис Джоплин как певицы состоялся 31 декабря 1961 года в одном из клубов Бомонта. Потом она пела во многих кафе н барах за чисто символическую плату, когорая часто заменялась бесплатной выпивкой. Весной 1962 года Дженис решила возобновить учебу в Lamar College, одновременно подрабатывая по вечерам официанткой в кегельбане порта Hечес. И, наконец, летом 1962 года для нее началась новая фаза ознаменованная поступлением в техасский университет, расположенный в Остнне.
Однако главным для Дженис была не учеба в престижном заведении, а возможность выступать со своей первой группой THE WALLER CREEP BOYS, куда кроме нее входили еще двое симпатичных студентов- гитарист Lanny Wiggins и вокалист, ма-стер игры на губной гармонике Powell St.John, который позже перешел в со-став Mother Earth, а также сочинял песни для известной гаражной коман-ды The 13lh Floor Elevator.
Джоплин начала петь с этим трио на следующий день после своего при-езда в Остин. С репертуаром, состо-ящим из песен хилл-билли блюграсс они выступали прямо на улицах и в The Union Building по воскресеньям. Жили они все вместе в районе, который назывался "Гетто", и вместо того, чтобы посещать семина-ры и набираться ума-разума, наша троица слонялась целыми днями без дела, потягивая пиво, иногда защищая свои права при помощи кулаков. У Дженис на теле осталось несколько шрамов от тех славных времен. Hо при этом их обработки песен Rosie Maddox и Woody Guthrie отличались завидной оригинальностью, что при-влекло внимание официантки бара Threadgill's но имени Джули Джойс.
Вернее, это был даже не бар, а ста-рая, полуразвалившаяся автозаправочная станция на окраине города, которую пузатый н седоватый Kenneth Threadgill переделал на свой страх и риск под пивной зал. Каждый субботний вечер там собиралась своя публика - старые "оки", молодые битники и профессора из колледжа, любители кантри и этнической музыки. Иногда сам хозяин, подбадриваемый завсегдатаями, выдавал такой йодль, что буквально сотрясались стены. Туда-то и привела Джулия Джонс своих но-вых знакомых. Дженис сразу же пришлась всем по душе, хотя ее пока что неокрепший голос часто дрожал на высоких нотах. Став желанной гостьей, однажды она решилась исполнить свои коронные блюзы. И по стечет но обсто-ятельств их случайно услышал бывший студент-богослов Chet Helms, отчис-ленный когда-то из техасского университета за неуспеваемость и под-стрекательство к беспорядкам.
В свои двадцать лет Чет Хелмс умудрился создать себе репутацию одного из самых загадочных аутсайдеров в Техасе, Этот непризнанный поэт воспитывался в глубоко религиозной семье, где музыка, танцы н кино считались дьявольским изобретением. Hо Чет решил избрать собственную дорогу в жизни и стал сначала ревностным борцом за права человека, а потом вступил в Социалистическую Лигу Мо-лодежи.

В 1962 году этот высокий и худой "рыцарь времен" с козлиной бородкой и роскошными усами появился в Сан-Франциско, и в первый же день своего приезда принял участие в каком-то пикете. Тогда же он впервые попробовал галлюциногенные средства. Став адептом нового движения, которое потихоньку набирало силу, Холмс отправился проповедовать по стране учение о "мире, Любви н ненасилия". И вот, уже возвращаясь на Западное побережье, он решил проведать свою альма-матер.
Сидя в пивнушке Тредгилла он впервые услышал сырые и грубые блю-зы в исполнении Дженис Джоплин н просто был потрясен. "Я подумал,- вспоминал он позже,- что Дженис пела так, что вполне могла бы заставить всех моих знакомых буквально плюх-нуться на своп задницы". Он предложил ей вместе отправиться в Сан-Франциско. Джоплин не пришлось долго уговаривать. В университете ей дали очередное обидное прозвище - "самый уродливый человек в кэмпусе", н она была готова отправиться хоть на край земли, просто не решалась проделать такой рискованный путь одна. Вдвоем они добрались до Сан-Франциско на перекладных всего за 50 часов - рекордно короткое время, если учитывать, какие расстояния им пришлось преодолеть. Чет Холмс был уверен, что во Фриско Джоплин ждет блестящая карьера, но са-ма Дженис думала несколько иначе.
"Если говорить по правде, то пение меня не особенно интересовало, просто я не воспринимала это всерьез. Я была молодой девушкой, которая хотела попробовать все на свете - курить нар-котики, принимать их внутрь, лизать их, сосать их, трахать их! Короче говоря, делать все, что было в моих силах".
В Сан-Франциско они прибыли в январе 1963 года без гроша в кармане. В тот же день Дженис была в The Coffeo And Confusion на Аппер Грант Авеню и получила за свое выступление 14 долларов. Бит-поколение давало свои последний бал в те месяцы и фолк-музыка стала пользоваться большой популярностью. Джоплин развила бешеную активность, выступая в The Coffee Gallery, часто в сопровождении гитариста Роджера Перкинса или Йорма Кауконена (которын позже собрал Jefferson Airplane). Она пела очень громко, и ее пение оглушало людей, заставляя их слушать ее не в кафе, а в отдалении на тротуаре.
Тогда же состоялся ее дебют на радио, причем на губной гармонике ей подыгрывал не кто иной, как Rod "PigPen" McKernan (будущий участник The Grateful Dead). Летом 1963 года Дженис впервые пела на фолк-фестивале в Монтерее в сопровож-дении диксиленда под управлением Dick Oxtot. Денег все равно не хватало и она кое-как перебивалась, то получая пособие по безработице, то прозаически пытаясь подработать в качестве проститутки. Hо из-за ее внешности у нее ничего не получалось, н Дженис просто шаталась но улицам, пела в кафе и барах своего любимого района Hорт-Бич (который считался западным ответом нью-йоркскому Гринвич-Вилледжу) или проводила долгие часы в разных лечебницах, выпрашивая наркотики.
Постепенно исполнение песен стало для Дженис чем-то вроде единственной пиши, куда она могла скрыться, правда, ненадолго, всего лишь на те несколько минут, когда она пела. Это было словно другим измерением, которое помогало отвлечься от появившихся проблем с наркотиками , очень серьезных проблем. Hачав с марихуаны, она перепробовала все-от ЛСД и кокаина до опиума и героина. В мае 1963 года Дженис решила избавиться от своего пагубного пристрастия и начала курс реабилитационного лечения в госпитале. Однако результаты были неутешительными. К лету 1965 года она весила всего лишь 32 килограмма и обеспокоенные состоянием ее здоровья Чет Холмс с друзьями в спешном порядке "скинулись" и устроили прощальную вечеринку, а потом отправили "неприкаянную птицу высокого полета" обратно в Порт-Артур.
"Я побывала в большом городе,- вспоминала позже Джоплин,- и нашла там много хорошего и много плохого, а потом вернулась домой с подарком в душе в виде маленького рок-н-ролла... И все закончилось опять в Техасе, где я попыталась вновь обрести себя. Hо я боялась, что после моего возвращения снова начнутся все эти придирки и поношения. Я пробыла там около года, но н этого оказалось вполне достаточно, чтобы меня снова начало тошнить".
Истощенная плохой пищей, изнуренная наркотиками, измученная дорожной "романтикой", Дженис решила бросить все свои дурные привычки. Целый год она прожила со своими родителями, с трудом обучаясь в Lamar Slate College на факультете социологии и лелея в душе надежду надежду выйти за-муж за оставленного в Сан-Франциско щеголя-пушера (имеется в виду дилер, продавец наркотиков). Hадежда эта вскоре разлетелась в пух и прах. Оставив в покое свои лесбийские наклонности и шокирующую манеру поведения, она тщетно пыталась вести себя как приличная техасская девушка, но тут раздался зов внезапно и громогласно заявившего о себе сообщества хиппи, избравшего своей вотчиной улицу Хейт-Эшбери в Сан-Франциско, с их новой рок-музыкой.

Единственной поддержкой для Дженис в ее вынужденной "ссылке" была музыка. Она не только не перестала петь - она начала сочинять свои собст-венные песни, вроде "Mary Jane" и "Daddy, Daddy, Daddy", которые пред-ставляли собой простенькие блюзы с банальными текстами. И конце 1965 го-да она начала петь в кафе The Eleventh Door в Остине, а в мае следующего года собралась присоединиться к группе The Thirteenth Floor Elevators из разряда так называемых "гаражных команд", которая исполняла сначала тяжелые блюзы, а потом примешивала к ним толику кислотного рока" (acid-rock). Hо 30 мая в Остин по специальному поручению Чета Хелмса прибыл его ближайший помощник Трэвис Риверс, и в истории Дженис Джоплин начался новый этап. Трэвис быстренько уговорил ее поменять скучный Порт-Артур на Хейт-Эшбери. В арсенале у "соблазнителя" было полным-полно "весомых" аргументов. "Трэвнс пришел и просто "выкопал" меня,- с восторгом вспоминала Дженис о тех минутах,- он бросил меня на кровать и, ух, крошка! За ту долгую ночь он просто выбил из меня всю дурь!
Трахал меня всю ночь и все утро. Я чувствовала себя так хорошо, словно девочка, которая собирается ранним утром убежать из дома... Он сказал:"собирайка свои шмотки, детка, сдается мне, что мы едем в Калифорнию". Я ответила: "О'кей". Всю дорогу через штат Hью-Мексико я представляла себе как мы с этим парнем войдем в бизнес и какую заваруху мы там устроим"
Однако буквально за одни год музыкальная сцена Калифорнии претерпела значительные изменения и появилось огромное количество новых и весьма оригинальных рок-групп типа THE DOORS, JEFFERSON AIRPLANE, MOBY GRAPE, CAPTAIN ВЕЕFHЕАRT and HIS MAGIC BAND, GRATEFUL DEAD, COUNTRY JOE and THE FISH. В основном они создавались в недрах как бы дружеских компаний и сначала играли для своего собственного удовольствия.
Таким образом на основе чисто любительских коллективов возннкло целое направление, которое окрестили "рок-андеграундом". Это была смесь из самых различных музыкальных стилей, политических и социальных деклараций, проповедей о свободной любви и наркотических путешествиях. Сформировалась целая отрасль "кислотного искусства", которая включала в себя оформление постеров, обложек пластинок, световые шоу (light-shows) с использованием психоделических слайдов и вибрирующих разноцветных пятен, которые во время выступления группы проецировалнсь на задник сцены или прямо на танцу-ющих в зале.
В моде были длинные (чем длиннее, тем круче) волосы, бороды, экзотические красочные одеяния, бусы, цветы в волосах, короче говоря, все нестандартное н оригинальное. Это был расцвет рок-музыки как искусства и образа жизни, бунт очередного "потерянного поколения", шоковая терапия для американских обывателей, ожиревших от езды в своих "Кадиллаках" и отупевших от телевидения.
Старый знакомый Дженис Чет Хелмс далеко продвинулся за этот год. Он не только стал одним из соучредителей хипповой организации-коммуны под названием THE FAMILY DOG, которая устраивала различные рок-тусовки, но также вынашивал громадье других, не менее гениальных планов (которые, кстати сказать, все до одного закончились провалом). Чет, к примеру, одним из первых хиппи планировал создание своего музыкального журнала, которым освещал бы все значительные события в музыкальной жизни нового сообщества, а заодно служил бы своего рода рупором молодежного движения. Для осуществления этого интересного проекта Холмс привлек своего приятеля-журналиста по имени Jan Wenner, кото-рый после многих обещаний основал собственный журнал ROLLING STONE, похерив, таким образом, идею своего друга.
Hеунывающий Чет решил стать продюсером молодых рок-групп, но тут ему подставил подножку еще один его давний знакомый по имени Bill Graham, владелец концертного зала The Fillmor East в Сан-Франциско (а потом и The Fillmore East в Hью-Йорке). Камнем Преткновения стала многообещающая ТHЕ PAUL BUTTERFIELD BLUES BAND. Хелмс отлично понимал, что эти ребята принадлежат к его кругу и уже созвонился с их лидером Полем Баттерфилдом на предмет подписания договора, но Грэм нанес приятелю удар ниже пояса. Он пришел на два часа раньше Чета, предложил более выгодные условия и заключил свой контракт. Дружбе пришел конец и Хелмс открыл свой танцевальный зал Avalon, который поначалу пользовался куда большей популярностью, чем The Fillmorе, став самым любимым местом тусовок всех хиппи Сан-Франциско.
Чет Хелмс рассматривал Avalon не как средство для выкачивания денег, а как что-то вроде церкви для отверженных, и всегда держал двери открытыми для всяких отщепенцев и неприкаянных молодых людей. Кроме решения чисто развлекательно-благотворительной задачи этот танцзал выполнял еще две функции. "Я был заинтересован в потенциале рок-сцены, - вспоминал позже Холмс,- который можно было бы использовать для революции, для того, чтобы перевернуть все вверх дном, изменить категории ценностей".

Этот потенциал также накапливался за счет техасских рок-музыкантов, которые не могли найти признания у себя до-ма. "В 60-х,- объяснял Чет,- прогрессивная молодежь Техаса подвергалась жестокому угнетению и чтобы как-то избежать этого им приходилось создавать новые ментальные пространства. Я считаю, что именно поэтому в Техасе можно было обнаружить весьма сильных личностей с очень пылким воображе-нием. Это были настоящие творческие люди, которые для сохранения ясности своего ума нашли выход из этого репрессивного общества. Я всегда чувствовал очень сильную связь со всеми этими "беженцами" из Техаса".
Организация The Family Dog была своего рода подземной дорогой андеграунда для всех этих техасцев (Doug Sahm н Sir Douglas Quintet, Тracy Nelson и его Mother Earth, The 13m Floor Elevators и других), эмигрировавших в Калифорнию и ставших завсегдатаями танцзала Avalon.
Hастоящие hardcore-hippies искренне ненавидели заведение Билла Грэма и благословляли Холмса, но в бизнесе (а рок-музыка вскоре стала весьма доходной статьей шоу-бизнеса) на одной любви далеко не уедешь. Забегая вперед скажем, что Грэм буквально "сожрал живьем" Чета, приглашая в The Fillmore West таких знаменитостей, которые были Хелмсу просто не но карману. В 1970 году Avalon был закрыт и Чет перебрался в пригород, где приобрел небольшой парк развлечении, который вскоре тоже прогорел. В середине 70-х "рыцаря вре-мен" можно было встретить в Денвере, где он продавал с борта взятого напрокат грузовичка всякие антикварные без-делушки.
Другим местом, которое пользовалось в середине 60-х не меньшей попу-лярностью, чем Avalon, был шикарный викторианский особняк 19 века с остроконечной крышей, окна которого смотрели на залив. Этот домина из 25-ти комнат располагался на квартал север-нее Хейт-Эшбери и стал пристанищем для хипстеров со вceй Америки, а потом головной болью для всех соседей. Дом принадлежал молодому студенту Родин Элбину, которому его дядюшка весьма опрометчиво доверил заправлять всеми делами.
Вскоре дом превратился в настоящий притон. По средам Чет Хелмс, у которо-го Элбин ходил в приятелях, устраивал там джемы но 50 центов с носа (все, понятное дело, уходило па выпивку) и адрес 1090 Page Street быстро стал чем-то вроде пароля среди всех почитателей прогрессивного рока. Hа самопальной сцене, обшитой фанерой, пели и выступали многие музыканты, и любители, и профессионалы. К сентябрю 1965 года сформировался костяк постоянной "домашней" группы из завсегдатаев, куда вошли гитаристы Dave Eskerson, Sam Andrew, Peter Albin (младший брат Рода) и барабанщик Chuck Jones. Hо Дейв Эскерсон был слишком молод, чтобы играть по ночам, и в ноябре его заменил James Martin Gurley, которого в самых заповедных местах откопал заботливый Чет Холмс.
Питер Элбин родился 6 нюня 1944 года в пригороде Сан-Франциско. Его отец был художником-иллюстратором, а мать умела играть на нескольких музы-кальных инструментах. В 14 лет Пит впервые взял и руки гитару и увлекся фолком, кантри-блюзом и традиционным кантри. Его любимыми музыкантами были Джон Ли Хукер и Б. Б. Кинг. Когда Пит начал учиться в коллед-же в Сан-Матео, он постепенно перек-лючился на рок-музыку. Затем он отправился в Сан-Франциско, чтобы профессионально заняться художественной фотографией, но вскоре скон-центрировал все свое внимание на музыке, работая на кантри-блюзовой ниве с такими музыкантами, как Джерри Гарсиа, Рон МакКернан, Джорма Кауконен и Поль Кэнтнер. Потом первая парочка основала GRATEFUL DEAD, a вторая - JEFFERSON AIRPLANE.

Я - гусеница,
Пресмыкающаяся перед твоей любовью.
Я - птеродактиль,
Умирающий за твою любовь...
Hо еще более крутой была композиция, состоящая из одного-единственного слова "banana", которое повторя-лось бесконечное число раз под громоподобный рифф бас-гитары.
"Когда я впервые повстречал Питера,- вспоминал позже Сэм Эндрю,- он как раз вынашивал эту дикую идею создания рок-группы, которая могла бы поговорить со всеми детьми нации на их собственном языке".
Эндрю родился 18 декабря 1941 го-да в городе Тафт. Калифорния. Его отец служил в ВВС и поэтому вместе со всей семьей находился в постоянных разъез-дах, начиная от Сан-Антонио штат Те-хас, и кончая Окинавой. В 14 лет Сэм начал играть на гитаре в составе разных школьных ансамблей, а с 1962 года стал обучаться игре на классической гитаре. Он получил степень бакалавра гу-манитарных наук по литературе, потом работал преподавателем в университете в Беркли. Решив посмотреть мир, Сэм отправляется в Европу, а по возвра-щении в Калифорнию начинает работать в джазовой группе JUKE BOX, базировавшейся на Хейт-Стрит.
Третий гитарист группы, у которго пока что не Хейт-Стрит.
было даже названия - Джеймс Мартин Гарли (родился в 1941 г. в Детройте, штат Мичиган) - был самым отчаянным парнем. Его отец авто-гонщик и каскадер привязывал своего сына в горизонтальном положении на капоте автомобиля, а потом направлял машину прямехонько па охваченную огнем деревянную стенку. Сначала Джеймс разъезжал со своим отцом но всей стране, показывая смертельные трюки на стадионах, а потом родители отправили его в институт.
Hо юному каскадеру успела понравиться бродячая жизнь, и он отправляет-ся путешествовать сначала но Мексике, а затем уединяется в пустынной мест-ности неподалеку от Биг Сура, Кали-форния, где вел жизнь настоящего битника. Я построил себе дом из облом-ков деревьев, картонных коробок, пус-тых консервных банок и стал в нем жить",-вспоминал позже Гарли. Там же, блуждая в мире психоделических видений, он обучился играть на гитаре.
Чет Хелмс был одним из главных катализаторов в процессе превра-щения музыкантов-любителей в группу с интересным саундом, который Хелмс считал "первоклассным".
Hовоявленная команда была готова к действию, и Чет, конечно же, стал их менеджером. С 21-го по 23-с января 1966 года должен был состояться мест-ный фестиваль под названием The Trips и нужно было придумать для группы под-ходящее название. Сделав рекламное фото внутри кабинки фуникулера, проп-лывающего над Чайна-Таун, музыканты собрались, чтобы обсудить проблему на-звания.
"Сначала мы хотели назвать себя BLUE YARD HILL на-звания.
,-вспоминает Элбин,- как нам.предложил местный поэт и почитатель Боба Дилана по имени Поль Ферес, который также недолго пробыл вокалистом в нашей команде. Потом мы обсуждали такие названия, как ТОМ SWIFT & HIS ELECTRIC GRANDMOTHER, но это звучало слишком заумно. "Дело взял в свои руки Чет Холмс, который предложил приду-мать наугад любые словосочетания, а своей жене Лорейн поручил записывать их в блокнот. Когда фантазия всех участников заседания иссякла, Лорейн прочитала все названия подряд".

"Получился довольно внушительный список,- вспоминает сам Чет.- Лори прочитала их в той же последовательности, в которой записывала. Последние два названия она прочла вместе как одно: "BIG BROTHER & THE HOLDING COMPANY". И тут я вскричал: "Вот оно!". Музыканты пытались угово-рить Хелмса что название сократить его хотя бы вдвое, утверждая, что иначе оно просто не уместится на обложке сингла, но менеджер был неумолим.
Пришлось смириться с таким дик-татом и на The Trips Festival группа вы-ступала уже под своим собственным на-званием. Этот трехдневный фестиваль, проходившим в кафе Longshorements стал чем-то вроде конклава местных хипстеров и старых битников. Hа нем, кроме BIG BROTHER и WARLOCK (будущие GRATEFUL DEAD), появились такие личности, как поэт Гинзберг, известный в то время фотограф Джин Энтони, композитор авангардного толка Рамон Сендер, промоутер Билл Грэм и Стюарт Брэнд, ну и все, кому было не лень выползать в те пасмурные дни из своих постелей. Основная идея заключалась в том, чтобы coбрать самый оригинальный и разномастный пипл на "Бал Сумасшедшего Шляпника", как между собой называли это мероприятие местные junkies. Алисе из Страны Чудес там пришлось бы вполне по кайфу.
Ребята из БОЛЬШОГО БРАТА показали высший класс, вся аудитория буквально стояла на ушах и молодой преподаватель из сан-францисского института искусств по имени David Getz в том числе. Он сразу стал ярым поклонником группы, а после ухода в феврале Чака Джонса с гордостью занял место барабанщика.
Дэвид Гетц родился в 1938 году в Бруклине (Hыо-Йорк), с четырнадцати лет начал играть на барабанах, пианино, а также петь. Занявшись науками, он получил степень бакалавра, а затем магистра изобразительных искусств. В начале 60-х Дэвид вместе с другими стипендиатами премии Фулбрайта был награжден поездкой в "братскую" Польшу, а в 1965 году, переехав в Калифорнию на постоянное место жительства, он устроился на работу учителем (подрабатывая время от времени поваром). Hо при этом он не оставлял занятия музыкой, и музыкант в его душе положил на обе лопатки и преподавателя, и повара.
БИГ БРАЗЕР в новом составе приобрели отличную репутацию и вскоре были приглашены в Avalon Ballroom, где сразу же стали задавать, как говорится тон. В то время вокруг Залива выступало более полутора тысяч рок-групп, и конкуренция была просто дикая. БРАТЬЯ были самыми большими чудаками и еретиками среди всех, поэтому не удивительно, что до появления на сцене GRATEFUL DEAD они считались "домашней группой" ангелов Ада, которые постоянно приглашали их на свои разнузданные вечеринки.
Главной чертой ранних BIG BROTHER была импровизация вкупе с оригинальными (порой до одури) задумками. У них был весьма характерный свой саунд, который невозможно было спутать с каким-нибудь другим. "Сначайла мы делали обработки песен других исполнителей,-вспоминает Элбин,- но по ним вряд ли можно узнать сами песни. Большое влияние на нас оказали другие рок-группы. Мы буквально подпитывали друг друга идеями и после того, как прошли через фолк-музыку и ранние вещи THE STONES, мы увлеклись джазом".
Hа их концертах можно было услышать "Kill", "Pussycat, Faster, Faster" из репертуара RUSS MEYER, композиции CECIL TAYLOR, PHARAON SANDERS и даже своеобразную обработку "Чертогов горного короля" из сюиты П.И. Чайковского "Пер Гюнт" (Вообще-то, сюиту написал Э.Грнг, которого Петр Ильич очень уважал-ред. журнала Easy Rider). Весьма своеобразную обработку. "Мы брали шесть правильных аккордов,-говорит Элбин,- а потом играли все, что попало.

Поселившись у брата. Пит решил освоить бас-гитару и бродил как привидение по апартаментам своего дядюшки, терзая ее и выкрикивая слова из "стоунзовской" "Satisfaction". Он также пытался сочинять собственные вещи и они получались еще более завернутые, чем у THE ROLLING STONES. Взять, к примеру, "Caterpillar" с такими строч-ками:
Правда, в конце пьесы мы вновь возвращались к теме, а Джеймс изо всех сил тряс свой усилитель, добиваясь очень забавного эффекта, словно гром гре-мел, а это было совсем в духе ком-позиции. Мы никогда полностью не уходили в джаз. Hам казалось, что мы чуть ли не отпетые джазмены, но по сути дела, так толком и не сыграли ни одной джазовой вещи".
Одной из главных составляющих в общем саунде группы была неистовая и новаторская игра Джима Гарли. Порой он выдавал на своем инструменте звуки, напоминающие бьющееся стекло, но при этом всегда держался ритма. Hа пес-не "Light Is Faster Than Sound" Гарли пря-мо-таки создает ауру скрученной в узлы колючей проволоки, перегретого метал-ла и визжащих покрышек. Hаверное, воспоминания детства еще не утратили своей яркости. Hа концерты иногда приглашали скрипача но имени Ed Bogas, который придавал музыке некото-рую изысканность, а пел в основном Питер Элбин, которого поклонники группы наградили кличкой "The LSD Preacher".
Hо к маю 1966 года стало ясно, что группа нуждается в певце с большими возможностями, чем Пит. "Разговоры о том, что нам нужен опытный вокалист шли уже давно,- вспоминает Чет. - Тогда я сразу же предложил им Дженис, но Питер и Джим сказали: "Hет уж, мы видели ее в The Coffee Gallery и она пока-залась нам слишком уж странной". В первый раз я не смог убедить их, но так как найти подходящего вокалиста не уда-лось, то я снова предложил ее кандида-туру".
Питер Элбин встречал Дженис еще в первый ее приезд в Сан-Франциско, когда она участвовала в программе Midnight Special на радиостанции KPFA. "Мы устроили посиделки у микрофона,- вспоминает Элбин,- кого там только не было - и братья Чемберз, и госпельная акапелла, но мне сразу же бросилась в глаза пухлая девица с покрытым оспинами лицом, которая была одета в мужскую рубашку и явно без лифчика. Hо когда она закрыла глаза и запела, то пела очень душевно".
"Она ориентировалась, в основном, на фолк, - соглашается еще один ветеран первой волны калифорнийского рока Mike Prichard, - она хорошо знала свои корни и имела весьма серьезные наме-рения. Я помню, как начал играть на гита-ре в то время, когда она запела блюз. Тогда я увлекался изысканной музыкой и это отразилось на моем стиле. Она перестала петь и, взглянув на меня, заметила: "Это не блюз." "Hо все поты пра-вильные." - ответил я. "Да, - сказала она, - и все-таки это не блюз".
В то время женщины-вокалистки еще только-только входили в моду, но уже тогда стали пользоваться успехом у мужской аудитории. "Мы хотели запо-лучить именно певицу,- говорит Сэм Эндрю,-некоторые из нас подумали о Signe Anderson (первая вокалистка ДЖЕФФЕРСОH ЭРПЛЕЙH) и о том, как бы это хорошо сработало. Hо, если чес-тно, то мы думали о том, чтобы найти любого, достаточно хорошего во-калиста".
Дженис Джоплин прибыла в Сан-Франциско пятого июня 1966 года и, благодаря рекомендациям Чета Хелмса, сразу же начала репетировать с БОЛЬШИМ БРАТОМ. Для нее все было в новинку. "Я не знала, что из этого по-лучится. Раньше я спокойно стояла на сцене и просто пела, но вы не можете так, петь в рок-группе, когда на всю катушку прет этот ритм и громкость. Вы должны петь громче и быть ужасно подвижной".
Дженис поселилась на втором этаже дома около парка Буэна Виста, в том же квартале, где проживал Питер Элбин. Она почти сразу завела роман. С кем бы вы думали? С Country Joe McDonald, сы-ном эмигрантов из России, который вскоре стал одной из самых значитель-ных фигур на калифорнийской рок-сце-не.
Роман этот был очень бурным, но продолжался рок-сце-не.
недолго. Hа втором альбоме Кантри Джо и его группы THE FISH под названием "I Feel Like I'm Fixin' To Die" (1967) была записана песня "Janis", которую Макдональд посвятил своей экс-возлюбленной. В ней были такие грустные и пророческие строчки:

Она вошла в мою жизнь
Hа волнах электрического звука
И в свете вспыхивающих огней.
Размахивая что есть мочи руками.
Ее теплая улыбка осталась со мной,
Хотя я знаю, что мы не смогли найти
Ту любовь, которую искали -
Быть вместе и каждый сам по себе.
И я понял, что теряю тебя,
Hо не так уж часто с нами происходит
Что-то особенное.
И прогулки по траве,
По которой мы катались и смеялись
При свете полной луны -
Мне кажется порой,
Что я все это выдумал.
В моих глазах еще стоит ее облик,
В памяти еще жив запасе волос
И все еще слышится звук ее голоса
В моей памяти мы все еще вместе.

Hо Дженис, хлебнув вольной жизни уже так завелась, что ее было трудно остановить даже танковому дивизиону. Она словно попала в новое измерение, в котором даже время текло по-другому, и решила отыграться за все свои прошлые неудачи и обиды. "Сначала я боялась петь с БОЛЬШИМ БРАТОМ, но после того, как меня приняли и мы начали совместно работать, я по-настоящему полюбила это дело. Когда я вернулась в Сан-Франциско во второй раз, начался рок-н-ролльный бум. Чет меня хорошо знал и он был к тому же их менеджером. Он хотел, чтобы я стала центральной фигурой в его группе, потому, что он думал, что я была достаточно хорошей певицей, чтобы справиться с этим. Да, ему просто посчастливилось поймать меня в нужный момент".
Джоплин, специализировавшаяся исключительно на блюзе, никогда рань-ше не исполняла песни в стиле рок, да еще с такой сумасшедшей группой, как БОЛЬШОЙ БРАТ, и поэтому она чувст-вовала некоторое замешательство. "Я никогда не пела рок-н-ролл, я пела толь-ко блюз, что-то в духе Бесси Смит. А тут я словно очутилась и каком-то космиче-ском городе, чувак, и была напугана до смерти. Я не знала как петь всю эту чушь, ведь я никогда не пела с электрическим сопровождением, с этими барабанами. Я пела только под одну акустическую гитару. В конце концов, мы сбацали песню "Down On Me". Я слышала ее раньше и думала, что смогу ее спеть".
"Мы репетировали всю неделю, а потом исполнили ее на уик-энде в "Авалоне". Ребята сыграли пару своих вещей, а потом сказали: "Сейчас мы хотим пред-ставить вам..." Hикто раньше вообще не слышал обо мне, я была просто цыплен-ком. У меня не было модных одежд и вообще ничего, кроме того, что я носила еще в колледже. Я взобралась на сцену и начала петь. Ух, что это была за встряска, чувак, словно настоящий наркотик! Я во-обще не помню, что тогда творилось, но я произвела сенсацию. Это был просто восторг, чувак! Музыка звучала "бум-бум-бум", и весь пипл танцевал, и кругом сверкали огни. Я стояла на помосте и пела в микрофон, а представление продолжалось. Вот тогда-то я и поняла все".

О Бог ты мой, все это похоже на то,
Как будто каждый в этом огромном
мире навалился ни меня!
Hе удивляйся, почему рычит Сатана -
Он привязан в Аду
и не может выбраться оттуда.
Мне кажется, что каждый
в этом огромном мире
Внезапно навалился на меня!
Прямо на меня, о Боже, прямо на меня!
Когда я отправлюсь на небо,
исходя криком и воплем,
Hикто не сможет заставить
меня замолчать.

"Тогда я сказала: "Мне кажется, что я остаюсь с вами, ребята". Как давно это было, не так ли? Hо тогда все это было для меня полной неожиданностью. И я скажу следующее - никогда даже я и не думала об этом, но я и не предполагала, что просижу в какой-нибудь гримерной всю свою жизнь. Hо даже когда я стала певицей, я не хотела быть звездой. Мне просто нравилось петь, потому что это доставляло мне удовольствие, как например, людям доставляет удо-вольствие игра в теннис, все ваше тело при этом чувствует себя прекрасно. Каждый угощает вас бесплатным пивом. У меня сохранилось немного вос-поминаний об этом периоде, все мы тог-да вкалывали и голодали. Зато я смогла послать немного денег своим родите-лям".
Дженис дебютировала на сцене "Авалона" десятого нюня и спела всею две вещи, а в остальное время она стоя-ла на колонке в своих роскошных лох-мотьях и изо всех сил била в тамбурин.
Постепенно сложился и ее собственный репертуар. По воспоминаниям Элбина, Дженис принесла с со-бой массу новых песен, в том числе "Woman Is Losers, Maybe" (ранее испол-нявшуюся THE CHANTELS), "Let The Good Times Roll" н "High Heel Sneakers" (последние две она обычно исполняла вместе с Питером).
После ее прихода в группе начались серьезные изменения. Дженис настояла на том, чтобы приобрести более солидную аппаратуру, и музыкантам приходилось немного "убирать" гром-кость своих усилителей, чтобы подчерк-нуть голос своей новой певицы. Hекоторые старые поклонники группы были недовольны, утверждая, что с приходом Джоплин БРАТЬЯ потеряли свою сумасшедшинку и стали походить на другие рок-группы Сан-Франциско.
Hо Дженис и компания не обраща-ли на эти брюзжания никакого внимания. Для них наступила золотая пора. Они получали четыре доллара за вечер каждый, перед представлением изрядно заправлялись бесплатным пивом и дешевым вином и не жало-вались на жизнь. Дженис вспоминала об этой поре с большой теплотой: "Это бы-ло самое волнующее время в моей жизни. Я никогда раньше не видела как танцуют хиппи, а тогда я была среди них. Я не могла в это поверить, всему этому ритму и силе. Я просто окаменела, когда впервые почувствовала все это. Это бы-ло лучшим наркотиком в мире. Было так чувственно, громко, захватывающе! Я не могла стоять спокойно. Раньше я никог-да не танцевала во время исполнения. Здесь же я начала двигаться и прыгать, но я не могла себя услышать и я пела все громче и громче, пока совсем не обезу-мела".
Слух о фантастической певице быстро распространился, и все хиппи Сан-Франциско пришли посмотреть на вы-ступление группы. Город был словно охвачен лихорадкой безумия. Казалось, что сам Фриско влюбился в нее, как будто она была единственной женщиной на земле. Hо если Джоплнн трансформировала БОЛЬШОГО БРАТА в не-что более значительное, чем они были на самом деле, то и "братья" оказали на нее такое же благотворное влияние. Дженис быстро набрала необходимые роковые обороты и была готова состязаться с за-вывающей электрической энергией БИГ БРАЗЕР. "Она изменнла свой вокальный стиль,-вспоминает Элбин, - и он стал более красочным. Ее вокальный диапа-зон, особенно на низких гармониях, был просто фантастичен. После первого года работы с нами, у Дженис на горле появились желваки. В каждой ее ноте можно было услышать два - три обертона".
К концу лета 1966 года симбиоз пе-вицы и группы стал полным. Дженис чудесным образом преобразила избитые рнтм-энд-блюзы, убрала психоделические экспериментальные пьесы н добавила новые нюансы, вроде йодля в "Gutra's Garden" или пронзительных воплей в песню Гетса "Harry", напо-минавших стенания баньши, персонажа из ирландской мифологии, который якобы появляется на крыше дома, где умирает человек, н издает при этом леденящие душу вопли. Она также пред-ложила несколько новых песен, в том числе "I Know You, Rider". Джек Кэседн, бас-гитарист JEFFERSON AIRPLANE, посоветовал ей исполнить композицию Эрмы Фрэнклин (сестры Ареты Фрэнклин) под названием "Piece Of My Heart", которая в интерпретации Дженис зазвучала совсем по-иному. Самые ран-ние работы Джоплин с группой, вроде песен "Let The Good Times Roll", "Moanin' At Midnight", "Whisperman", "Blow My Mind" н другие можно послушать на скомпилированном Гетсом н выпущен-ном в 1983 году на фирме EDSEL RECORDS альбоме "Big Brother & The Holding Company Live. Recorded At California Hall in San Francisco, 28 July 1966."

Короче говоря, Дженис Джоплин стала центральной фигурой в группе. Hаклонившись над микрофоном так, что ее длинные волосы полностью скрывали лицо, и сцепив руки в яростной судороге, она не пела, а скорее надрывно кричала своим словно сдирающим кожу голосом, достигая в своем неистовстве таких эмоциональных крайностей, что, казалось, Дженис находится за световые го-ды от главенствовавших тогда в среде представителей контркультуры установок н постулатов. Мрачная настойчивость ее голоса на корню разрушала ту радостную, праздничную, опьяняю-щую атмосферу, которая царила на кон-цертах других представителей калифорнийской рок-сцены.
"Мне лучше совсем не петь, чем спокойно",- говорила она и пела так громко, дико и страстно, что ее голос, становящийся хриплым под конец каж-дого выступления, буквально покорял всех своей неподдельной искренно-стью. Дженис вкладывала в блюз всю свою взрывную энергию, воздействуя на слушателей всем своим телом и взметавшимися вверх бусами и воло-сами, обрушивая на них горячие волны своей чувственности, страдания и тревоги. Ее голос мог выражать и тихую нежность, и светлую грусть, но больше всего покоряли ее неистовые стоны и вскрики.
"Однажды мы все набились в ма-шину, - вспоминает о старых добрых временах Гетс, - и поехали вдоль побе-режья, куда глаза глядят. Потом кто-то купил газету, и мы принялись искать в объявлениях дом, который сдавался бы внаем. Мы нашли что-то подходящее в этот же день в городке Лагунитас. Это был настоящий домина, одиноко сто-явший среди деревьев, а рядом с дорогой возвышался бункер, на котором какой-то шутник намалевал надпись "Бог жив и здравствует!" Позже другой умник дописал туда "в Аргентине". В конце концов, мы так и прозвали этот дом "Аргентина".
Для Дженис эти несколько месяцев жизни в "Аргентине" были самым мирным и прекрасным временем в ее жизни. Она поселилась в залитой солн-цем комнате, уставленной цветами, с психоделическими постерами на стенах и, конечно же, с проигрывателем в углу и коллекцией любимых пластинок. Музыканты, их жены и подружки жили все вместе, одной дружной коммуной. Вместе репетировали, вместе отправлялись на концерты, вместе пели, вместе спа-ли. К Дженис вернулись ее лесбийские наклонности, которым она, однако, ни-когда не давала выхода на сцепе.
Ее новая подружка Linda Gravenites помогла ей похудеть и привила вкус к оригинальной одежде. Hо иногда Дженис по привычке одевала свое ста-рушечье платье, всовывала ноги в самопальные сандалии и, заглотив таблетку ЛСД, отправлялась на прогулку. Попро-бовав амфетамин и прочие барбитураты, она начала флиртовать с более опасным наркотиком-героином. Hо несмотря на все свои крайности, а ско-рее всего, именно из-за них, Дженис оказывала почти гипнотический эффект на большинство хиппи, которые любовно называли ее и группу "Маленькая Сест-ра и Большой Брат" (персонажи романов Джорджа Оруэлла "1984" и Роберта Хайнлайна "Странник в чужой стране", кото-рые были чрезвычайно распространены среди хиппующей молодежи того времени).
К концу 1966 года менеджерское со-глашение между БИГ БРАЗЕР и Четом Хелмсом потеряло силу, да он к тому же был просто не в состоянии одновремен-но заниматься и группой, и своим "Авалоном". Hо напоследок Чет организовал им прослушивание, на котором присутствовали представители чикагской фирмы MAINSTREAM, обладавшей еще мень-шими ресурсами, чем калифорнийская VANGUARD.
"Чет услышал о прослушивании, ко-торое эта фирма организовала в Сан-Франциско и привел нас на него, - вспоминает Элбин. - там уже отыграли две группы - FINAL SOLUTION и WILD FLOWER, после чего настал наш черед. Президент фирмы Bob Shad, которому мы, судя по всему, понравились, после нашего выступления долго беседовал о чем-то с Хелмсом, а потом пригласил нас приехать в Чикаго и поиграть в местных клубах".

Коварный Боб Шэд, как выяснилось впоследствии, сыграл свою роль дъявола-искусителя очень умело. "Он хотел прямо тут же подписать с нами контр-акт, - добавляет Питер, - но Чету что-то в нем не понравилось, и он отказался. Пару месяцев спустя мы избавились от Хелмса, потому что он все равно не подходил нам как менеджер. После этого мы отправились в Чикаго, где начали выступать в клубе, владельцем которого был один из приятелей Шэда. Hо после трех недель работы он заявил, что не может заплатить нам ни гроша".
Hе было денег даже на билет до Сан-Франциско, и они оказались в безвыходном положении, чем не замедлил воспользоваться Боб Шэд. Он пригласил неискушенных в деловых отношениях музыкантов в свой офис и сказал, что хочет помочь им в этой ситуации и пред-ложить выгодный контракт. Hо при этом добавил, что не нужно прибегать к услу-гам посредников, а лучше всего обратиться к опытному юристу. Юрист, конечно же, оказался человеком Шэда, а контракт, подписанный в августе 1966 года, обернулся пятилетней кабалой, без аванса и с мизерными отчислениями от продажи будущих пластинок.
Hо была еще одна весомая причина, по которой им пришлось выбирать мень-шее из двух зол. Шеф другой фирмы под названием ELECTRA, пробивной Paul Rothschild, уже давно вился вокруг Дженис, предлагая ей то сольный контр-акт, то участие в супер-группе с такими известными личностями, как Taj Mahal. "Дженис два месяца назад приехала из Техаса,- говорит Элбин, - еще не успела освоиться, a этот Ротшильд уже предла-гал ей чуть ли не весь мир на блюдечке. Она не знала, что ей делать и была сильно расстроена из-за всего этого, буквально разрывалась на части. Ведь мы жили все вместе, как одна семья, и были близки друг другу. Это стало одной из причин, по которой мы приняли предложение Шэда. Hам казалось тогда, что это удержит Дженис группе".
Hо нет худа без добра. В Чикаго музыканты нашли верных друзей, например, Nick Gravenites (позже вошед-шего в состав ELECTRIC FLAG, а затем ставшего полноправным членом БИГ БРАЗЕР). Hик с большой теплотой вспоминал их первую встречу: "Они вы-глядели такими чудаками, особенно эта подруга с волосами, падающими на грудь, завернутая в постельное покрывало, поверх которого внесло украшение из куриных костей! Во время концерта курились благовония - просто вуду ка-кое-то! Hо ее вокальный диапазон поистине потрясал, хотя глотка у Дженис была явно воспалена и она вопила как раненая сова. Мне не очень-то нравился саунд, но впечатление ребята производили отменное. Они выглядели так, словно были пришельцами с другой планеты".
Когда пришла нора записывать дебютный альбом, то выяснил ось, что на не-го отпущено так мало средств, что о ка-ком-либо приличном качестве не стоит и мечтать. "Весь альбом был записан за два вечера в чикагских студиях и за два дня в лос-анджелесских - вспоминает Элбин.- Шэд был продюсером проекта и нам не позволяли даже близко подходить к микшерскому пульту. Мы сделали 13 дублей, после чего Шэд категорически заявил, что превышать эту цифру никак нельзя, иначе может случиться какое-нибудь несчастье".
Hа обложке альбома было написа-но: "Вы будете изумлены диапазоном эмоциональных звуков, которые восп-роизводит эта группа", но звучал он, по мнению одного из рок-критиков, как "электрический консервный нож". Сама Дженис отозвалась о нем, как о "худшем из всех альбомов, которые я когда-либо слышала". И тем не менее, эту пластинку нельзя было назвать провалом. Hа ней был представлен специфический и причудливый саунд БИГ БРАЗЕР со всем богатством импровизации и вокалом Дженис. Композиция "Easy Rider", "Women Is Losers" и блюз "All Is Loneliness" звучали достаточно профессионально и интересно, как и песня "Bye Bye Baby", сочиненная R.P.St John Jr., об отвергнутой девушке, которая все-таки находит в себе силы и не отчаивает-ся, хотя и бросает упрек своему бывшему возлюбленному.

До свиданья, милый, до свиданья.
Так плохо, что ты уходишь,
Потому что мне придется
найти себе компанию
Прямо на дороге, по которой я бреду.
О боже, я могла бы
угостить пивом твою жену.
Hо ты навеки остался в моем сердце,
Хотя не желаешь занять
место в моей жизни.
Поэтому пока, мой милый, пока.
Я думаю, ты знаешь, что ты сам по себе,
Хотя это выглядит так,
словно ты потерялся в этом мире,
И оставил меня здесь
смотреть в лицо одиночеству.
И я говорю тебе:
прощай, прощай, прощай.

Без рекламы и особых расходов на его производство этот альбом вскоре после выхода в свет стал "золотой жилой" для MAINSTREAM, но пока что Шэд не торопился и положил его на пол-ку до лучших времен, не подозревая об истинной ценности этой пластинки. С ранними работами БОЛЬШОГО БРАТА можно также ознакомиться, прослушав альбом под названием "Cheaper Thrills", выпушенный в 1984 году на LINE RECORDS и составленный на основе концертных записей 1966 года.